24520
13
22 октября 1982-го года в американский прокат вышел фильм «Рэмбо: Первая кровь» -- боевик Теда Котчеффа о неубиваемом солдате Джоне Рэмбо.
А далее, читайте историю об этом фильме и о других съемочных курьезах.
А далее, читайте историю об этом фильме и о других съемочных курьезах.
В истории XX века можно по пальцам пересчитать литературных персонажей, которые стали международными именами нарицательными. Шерлок Холмс, Тарзан, Джеймс Бонд… И Джон Рэмбо – неудержимый суперсолдат, который один стоит целой армии. Он появился на свет в романе Дэвида Моррелла и стал всемирно известным благодаря фильму, в 1982 году покорившему кинотеатры всех капиталистических стран. Как и роман, эта картина – одновременно напряженный боевик и трогательная драма – называлась «Первая кровь» (в России – «Рэмбо: Первая кровь»).
Подобно многим голливудским историям, история «Первой крови» началась за много лет до того, как режиссер Тед Котчефф впервые крикнул: «Мотор!» Положенный в ее основу роман был опубликован в 1972 году, но и это было не начало, а лишь веха в судьбе Рэмбо. По признанию Дэвида Моррелла, он впервые задумался о «Первой крови» в 1968 году, в разгар студенческих волнений в западных странах.
Подобно многим голливудским историям, история «Первой крови» началась за много лет до того, как режиссер Тед Котчефф впервые крикнул: «Мотор!» Положенный в ее основу роман был опубликован в 1972 году, но и это было не начало, а лишь веха в судьбе Рэмбо. По признанию Дэвида Моррелла, он впервые задумался о «Первой крови» в 1968 году, в разгар студенческих волнений в западных странах.
×
Канадец по происхождению, Моррелл в то время как раз получил на родине диплом бакалавра английской словесности и перебрался в США, чтобы продолжить учебу и стать магистром и доктором наук. Будучи чужаком-иностранцем, он в волнениях не участвовал, но наблюдал их вблизи, параллельно смотрел по ТВ репортажи из Вьетнама и хотел как-то поддержать антивоенных бунтарей. Поэтому он решил написать роман о солдате, который возвращается с заморской войны и привозит ее с собой, «слетая с катушек» и устраивая бойню в провинциальном городке. Моррелл задумал показать, что война – это не веселое приключение и не добродетельная борьба со злом, а кромешный ад, разрушающий души воюющих. Также он намеревался продемонстрировать читателям, как ужасна война, когда она идет не за океаном, а у них дома, на заднем дворе. Моррелл хотел, чтобы американцы хотя бы ненадолго почувствовали себя вьетнамцами.
Это был первый роман Моррелла, и работа над ним продвигалась с трудом. Пока Моррелл корпел над книгой, он стал преподавателем, и среди его студентов нашлось немало ветеранов Вьетнама. Наблюдая за их поведением и слушая их рассказы о том, что они пережили в Азии и в США, Моррелл постепенно «настраивал» главного героя, изначально основанного на Оди Мерфи – известном всей Америке ветеране Второй мировой. Мерфи доблестно сражался, вернулся с ворохом наград, стал звездой вестернов и до конца своей сравнительно недолгой жизни (он погиб в авиакатастрофе в 1971 году в возрасте 45 лет) страдал от посттравматического синдрома. Который выражался в паранойе, привязанности к легальным наркотикам, приступам неконтролируемой ярости. И Мерфи не страдал молча. Он откровенно рассказывал о том, что с ним творилось, и боролся за улучшение системы реабилитации ветеранов.
Как-то раз во время работы над романом Моррелл перечитывал стихи Артюра Рембо и размышлял о короткой, но пестрой жизни этого поэта XIX века, который участвовал в восстании Парижской коммуны и служил наемником в Индонезии (в то время голландской колонии). Жена писателя в тот день купила яблоки популярного на востоке США сорта «рэмбо» (название этого сорта восходит к шведскому слову Ramberget, которое переводится как «Воронья гора»), и Моррелл счел, что это совпадение – знак свыше. Так главный герой его книги обзавелся фамилией Рэмбо и военным позывным «Ворон». Имя Джон, в свою очередь, было не только самым популярным в англоязычных странах, но и естественным именем для одинокого солдата. Ведь в США письма девушек, не дождавшихся парней из армии и объявляющих о разрыве, называют Dear John… («Дорогой Джон…»). Впрочем, это имя герой получил лишь в сценарии – в книге он был просто Рэмбо.
Это был первый роман Моррелла, и работа над ним продвигалась с трудом. Пока Моррелл корпел над книгой, он стал преподавателем, и среди его студентов нашлось немало ветеранов Вьетнама. Наблюдая за их поведением и слушая их рассказы о том, что они пережили в Азии и в США, Моррелл постепенно «настраивал» главного героя, изначально основанного на Оди Мерфи – известном всей Америке ветеране Второй мировой. Мерфи доблестно сражался, вернулся с ворохом наград, стал звездой вестернов и до конца своей сравнительно недолгой жизни (он погиб в авиакатастрофе в 1971 году в возрасте 45 лет) страдал от посттравматического синдрома. Который выражался в паранойе, привязанности к легальным наркотикам, приступам неконтролируемой ярости. И Мерфи не страдал молча. Он откровенно рассказывал о том, что с ним творилось, и боролся за улучшение системы реабилитации ветеранов.
Как-то раз во время работы над романом Моррелл перечитывал стихи Артюра Рембо и размышлял о короткой, но пестрой жизни этого поэта XIX века, который участвовал в восстании Парижской коммуны и служил наемником в Индонезии (в то время голландской колонии). Жена писателя в тот день купила яблоки популярного на востоке США сорта «рэмбо» (название этого сорта восходит к шведскому слову Ramberget, которое переводится как «Воронья гора»), и Моррелл счел, что это совпадение – знак свыше. Так главный герой его книги обзавелся фамилией Рэмбо и военным позывным «Ворон». Имя Джон, в свою очередь, было не только самым популярным в англоязычных странах, но и естественным именем для одинокого солдата. Ведь в США письма девушек, не дождавшихся парней из армии и объявляющих о разрыве, называют Dear John… («Дорогой Джон…»). Впрочем, это имя герой получил лишь в сценарии – в книге он был просто Рэмбо.
Когда «Первая кровь» была завершена и отдана в печать, это было жесткое и жестокое произведение. Взорвавшись как бомба от издевательств полицейских, бродяга Рэмбо убивал и виновных, и невинных. Он буквально заваливал городок трупами и погибал в финальном столкновении с шерифом Тизлом (продолжив растительную тему, Моррелл назвал этого героя в честь колючего растения, которое в России известно как ворсянка). Ветеран Кореи Тизл, впрочем, тоже в финале отправлялся в морг. Из трех основных героев выживал лишь капитан Сэм Траутмен – начальник школы спецназа, в которой готовили Рэмбо (в отличие от фильма, в книге эти герои были едва знакомы). Намек писателя был прозрачен: ветераны приходят и уходят, а «дядя Сэм», то есть американский военный истеблишмент, выживает и продолжает отправлять молодых ребят на фронт. Будь то Корея, Вьетнам или какая-нибудь другая «горячая точка».
Почему для Моррелла было важно сделать Тизла ветераном? Во-первых, он не хотел бросать тень на всех ветеранов и утверждать, что каждый из них – граната без чеки. Поэтому важно было показать разных ветеранов, с разной историей и разным поведением. Во-вторых, Моррелл в книге отмечал, что Тизл отчасти понимает и сочувствует Рэмбо – это было бы невозможно, если бы шериф сам не побывал на фронте. В-третьих, Тизл еще и завидовал поколению Рэмбо, которое привлекало к себе всеобщее внимание, тогда как ветераны Корейской войны были в 1970-х почти забыты. Именно поэтому он не давал парню поблажек, когда узнавал, что тот служил.
Почему для Моррелла было важно сделать Тизла ветераном? Во-первых, он не хотел бросать тень на всех ветеранов и утверждать, что каждый из них – граната без чеки. Поэтому важно было показать разных ветеранов, с разной историей и разным поведением. Во-вторых, Моррелл в книге отмечал, что Тизл отчасти понимает и сочувствует Рэмбо – это было бы невозможно, если бы шериф сам не побывал на фронте. В-третьих, Тизл еще и завидовал поколению Рэмбо, которое привлекало к себе всеобщее внимание, тогда как ветераны Корейской войны были в 1970-х почти забыты. Именно поэтому он не давал парню поблажек, когда узнавал, что тот служил.
Захватывающий сюжет, агрессивное действие и антивоенный пафос – Голливуд это сочетание влекло сильнее, чем налоговые льготы, и «Первая кровь» быстро была куплена для экранизации. Однако орешек оказался твердым. Кто только не пробовал себя в написании сценария, кто только не претендовал на режиссерское кресло, кого только не приглашали на главную роль! Проект сменил пять студий, прошел через руки двух десятков сценаристов, об исполнении роли Рэмбо задумывались все звезды 1970-х, от Роберта Де Ниро до Джона Траволты. Но всякий раз находилось непреодолимое препятствие.
Как правило, потенциальные экранизаторы «Первой крови» спотыкались о чрезмерную жестокость книги. При переносе действия из романа в фильм Рэмбо представал террористом, не заслуживающим ни сочувствия, ни сопереживания. Те же, кого это не смущало, натыкались на то, что после завершения Вьетнамской войны антивоенная пропаганда уже была неактуальна, и зрители не хотели, чтобы голливудцы бередили начавшие было заживать раны.
Наконец, в самом начале 1980-х «Первая кровь» перешла в руки ливанца Марио Кассара и венгра Эндрю Вайны, владельцев созданной несколькими годами ранее независимой студии Carolco. Они купили проект по совету канадского режиссера Теда Котчеффа, который работал над «Кровью», когда ей занималась студия Warner. К тому времени упоминания Вьетнамской войны уже не встречались в штыки, а отношение к ветеранам было лучшим, чем в конце 1960-х, когда протестующие против войны называли их «убийцами» и встречали их как преступников. Так что партнеры решили, что время «Первой крови» наконец-то пришло – уже не как антивоенного фильма, а как кино о забытом ветеране.
Предыдущей картиной Марио и Вайны была военно-спортивная драма «Победа» (сюжетный аналог нашего «Матча», только о западных военнопленных, играющих в футбол с немецкими тюремщиками), и они сразу подумали о приглашении в «Первую кровь» Сильвестра Сталлоне, который в «Победе» изображал американского вратаря (кстати, одним из членов его «команды» был сам великий Пеле).
Как правило, потенциальные экранизаторы «Первой крови» спотыкались о чрезмерную жестокость книги. При переносе действия из романа в фильм Рэмбо представал террористом, не заслуживающим ни сочувствия, ни сопереживания. Те же, кого это не смущало, натыкались на то, что после завершения Вьетнамской войны антивоенная пропаганда уже была неактуальна, и зрители не хотели, чтобы голливудцы бередили начавшие было заживать раны.
Наконец, в самом начале 1980-х «Первая кровь» перешла в руки ливанца Марио Кассара и венгра Эндрю Вайны, владельцев созданной несколькими годами ранее независимой студии Carolco. Они купили проект по совету канадского режиссера Теда Котчеффа, который работал над «Кровью», когда ей занималась студия Warner. К тому времени упоминания Вьетнамской войны уже не встречались в штыки, а отношение к ветеранам было лучшим, чем в конце 1960-х, когда протестующие против войны называли их «убийцами» и встречали их как преступников. Так что партнеры решили, что время «Первой крови» наконец-то пришло – уже не как антивоенного фильма, а как кино о забытом ветеране.
Предыдущей картиной Марио и Вайны была военно-спортивная драма «Победа» (сюжетный аналог нашего «Матча», только о западных военнопленных, играющих в футбол с немецкими тюремщиками), и они сразу подумали о приглашении в «Первую кровь» Сильвестра Сталлоне, который в «Победе» изображал американского вратаря (кстати, одним из членов его «команды» был сам великий Пеле).
Сталлоне в то время был в трудном положении. Он оставался всемирно известным, но ни одна из его картин, за исключением «Рокки» и «Рокки 2», не добилась существенного коммерческого успеха. Он не хотел казаться актером одной роли, и он жаждал воздать должное тем, кто воевал за Америку, но не был принят страной как герой. Поэтому он очень быстро согласился сыграть Рэмбо – с условием, что ему позволят переписать сценарий и создать такого героя, какого ему будет комфортно сыграть. Продюсеры и взявшийся ставить картину Котчефф не возражали. Они помнили, что сценарий «Рокки» принес Сталлоне номинацию на «Оскар», и они хотели, чтобы Рэмбо был больше похож на Рокки, чем на безжалостного маньяка.
Взяв за основу сценарий Майкла Козолла и Уильяма Сакхайма (самый удачный из множества написанных к тому времени), Сталлоне занялся смягчением образа Рэмбо. Он настоял на том, чтобы герой фактически никого не убивал (кидание в вертолет камня и скидывание машины с дороги трудно называть убийством) и чтобы Рэмбо казался своего рода наивным большим ребенком, взрослеющим только тогда, когда ему приходится выживать и сражаться. В свою очередь, продюсеры потребовали, чтобы в картине было побольше действия и поменьше разговоров. Эксперты по международным продажам, они хотели облегчить работу будущим переводчикам и режиссерам озвучания.
Взяв за основу сценарий Майкла Козолла и Уильяма Сакхайма (самый удачный из множества написанных к тому времени), Сталлоне занялся смягчением образа Рэмбо. Он настоял на том, чтобы герой фактически никого не убивал (кидание в вертолет камня и скидывание машины с дороги трудно называть убийством) и чтобы Рэмбо казался своего рода наивным большим ребенком, взрослеющим только тогда, когда ему приходится выживать и сражаться. В свою очередь, продюсеры потребовали, чтобы в картине было побольше действия и поменьше разговоров. Эксперты по международным продажам, они хотели облегчить работу будущим переводчикам и режиссерам озвучания.
Изменились в новом сценарии и Траутмен с Тизлом. Первый из отстраненного начальника превратился в «отца солдатам», который не только готовил Рэмбо, но и сражался вместе с ним. Второй, напротив, почти утратил свое ветеранство, которое ни разу не упоминается в картине. Внимательные зрители, впрочем, могут заметить военные медали в его кабинете и отметить, что в финале Тизл ведет себя не как полицейский, а как снайпер. Эти изменения были нужны для того, чтобы укрепить «сторону Рэмбо» и ослабить «сторону шерифа», гарантировав, что зрители будут болеть не за тех, кто пролил первую кровь, а за того, чья кровь была пролита. Даже если он будет вести себя как преступник.
Подбирая актеров на эти роли, Котчефф отдал шерифа актеру Брайану Деннехи, бывшему морпеху (он ухитрился отслужить в тот небольшой промежуток, когда Америка не воевала, но часто рассказывал, что был во Вьетнаме). Деннехи и Сталлоне уже снимались вместе в исторической социальной драме «Кулак», но там у Деннехи была куда менее значимая роль. Американский ирландец впечатлил режиссера своей импозантной внешностью и умением находить в роли оттенки, которых не было в сценарии.
Подбирая актеров на эти роли, Котчефф отдал шерифа актеру Брайану Деннехи, бывшему морпеху (он ухитрился отслужить в тот небольшой промежуток, когда Америка не воевала, но часто рассказывал, что был во Вьетнаме). Деннехи и Сталлоне уже снимались вместе в исторической социальной драме «Кулак», но там у Деннехи была куда менее значимая роль. Американский ирландец впечатлил режиссера своей импозантной внешностью и умением находить в роли оттенки, которых не было в сценарии.
Роль Траутмена изначально была поручена знаменитому Кирку Дугласу, герою «Спартака» и многих других легендарных лент. Дуглас был готов сниматься, но у него нашлись претензии к сценарию, и когда создатели фильма отказались переписывать текст под диктовку звезды, он сбежал со съемок. Пришлось срочно искать замену, и новым Траутменом стал телевизионный актер Ричард Кренна, который вошел в образ буквально с колес, начав сниматься сразу после прочтения сценария.
Также в фильме снялся Дэвид Карузо, в то время начинающий исполнитель, а в будущем звезда сериалов «Полиция Нью-Йорка» и «CSI: Место преступления – Майами». Роль у него была не слишком важная (он играл одного из полицейских), но ярко-рыжий актер сразу обращал на себя внимание, и его коллеги между собой говорили, что парень далеко пойдет, если верно разыграет свои карты.
Поскольку Сталлоне, как уже говорилось, считался прибыльной звездой, лишь когда играл Рокки, найти деньги на «Первую кровь» оказалось непросто. В конце концов Марио Кассар просто воспользовался тем, что его крестный отец (самый обычный, не криминальный) был «шишкой» в крупном европейском банке, и он взял кредит в 18 миллионов долларов, пообещав крестному, что легко «впарит» фильм иностранным дистрибьюторам, как только сможет им показать нарезку из отснятых сцен. Это было весьма самонадеянно, но для продюсера это скорее достоинство, чем недостаток.
Также в фильме снялся Дэвид Карузо, в то время начинающий исполнитель, а в будущем звезда сериалов «Полиция Нью-Йорка» и «CSI: Место преступления – Майами». Роль у него была не слишком важная (он играл одного из полицейских), но ярко-рыжий актер сразу обращал на себя внимание, и его коллеги между собой говорили, что парень далеко пойдет, если верно разыграет свои карты.
Поскольку Сталлоне, как уже говорилось, считался прибыльной звездой, лишь когда играл Рокки, найти деньги на «Первую кровь» оказалось непросто. В конце концов Марио Кассар просто воспользовался тем, что его крестный отец (самый обычный, не криминальный) был «шишкой» в крупном европейском банке, и он взял кредит в 18 миллионов долларов, пообещав крестному, что легко «впарит» фильм иностранным дистрибьюторам, как только сможет им показать нарезку из отснятых сцен. Это было весьма самонадеянно, но для продюсера это скорее достоинство, чем недостаток.
В книге действие развивалось в штате Кентукки, но создатели фильма сочли, что съемки в Канаде обойдутся дешевле, и потому место действия было перенесено в северо-западный штат Вашингтон (привет, «Сумерки»!). Съемки же проходили чуть севернее, в граничащей с Вашингтоном канадской провинции Британская Колумбия, неподалеку от Ванкувера (кстати, в тех же краях, где десятилетия спустя снимались «Сумерки»). Американский городок под названием Хоуп («Надежда») изображал канадский городок под названием Хоуп, но с надеждой в нем было плохо. Местные лесопилки закрывались одна за другой, и горожане сидели без работы. Для голливудцев, правда, это было очень даже удобно, потому что чем депрессивнее город, тем дешевле в нем снимать и тем проще договариваться с жителями и властями. В свою очередь, лесные сцены создавались в провинциальном лесопарке Британской Колумбии «Золотые уши», который получил свое название в честь двух горных отрогов.
Хотя Британская Колумбия и расположена на севере Северной Америки, она славится своим мягким и теплым климатом. В ее густонаселенных районах среднегодовая температура составляет 12 градусов Цельсия, что делает ее самым теплым уголком Канады. Поэтому продюсеры «Первой крови» надеялись, что с намеченными на зиму съемками больших проблем не будет. Однако погода, в отличие от канадцев, отказалась сотрудничать с южанами. Почти каждый день шел либо дождь, либо снег, дул промозглый ветер, и температура порой опускалась до существенного минуса, особенно во время съемок в предгорье. И если члены съемочной группы могли одеваться по погоде, то Сталлоне приходилось бегать в кадре в джинсах и футболке. Остается только гадать, как он не заработал воспаление легких.
Хотя Британская Колумбия и расположена на севере Северной Америки, она славится своим мягким и теплым климатом. В ее густонаселенных районах среднегодовая температура составляет 12 градусов Цельсия, что делает ее самым теплым уголком Канады. Поэтому продюсеры «Первой крови» надеялись, что с намеченными на зиму съемками больших проблем не будет. Однако погода, в отличие от канадцев, отказалась сотрудничать с южанами. Почти каждый день шел либо дождь, либо снег, дул промозглый ветер, и температура порой опускалась до существенного минуса, особенно во время съемок в предгорье. И если члены съемочной группы могли одеваться по погоде, то Сталлоне приходилось бегать в кадре в джинсах и футболке. Остается только гадать, как он не заработал воспаление легких.
Вообще, актер на 200% отработал свой гонорар. Он страдал от холода, носил импровизированный балахон из гнилой рогожки (костюмеры подобрали эту ткань на брошенной лесопилке и потом берегли ее как зеницу ока, потому что другой такой же у них не было), карабкался по скользким скалам, пробирался по настоящим подземным пещерам и отбивался от самых настоящих крыс. Правда, не лесных, а лабораторных – декораторы покрасили белых крыс в серый цвет.
Также Сталлоне выполнил три четверти трюков своего персонажа. Актер в то время был не настолько ценен, чтобы его держали как можно дальше от рискованных съемок. Естественно, не обходилось без травм. Так, при съемке падения Рэмбо на ветки деревьев Сталлоне сломал несколько ребер, потому что приземлился не животом, а грудью. Что ж, по крайней мере ему не нужно было изображать боль и суровое отчаяние, а публика видела, что в кадре звезда, а не каскадер.
Также Сталлоне выполнил три четверти трюков своего персонажа. Актер в то время был не настолько ценен, чтобы его держали как можно дальше от рискованных съемок. Естественно, не обходилось без травм. Так, при съемке падения Рэмбо на ветки деревьев Сталлоне сломал несколько ребер, потому что приземлился не животом, а грудью. Что ж, по крайней мере ему не нужно было изображать боль и суровое отчаяние, а публика видела, что в кадре звезда, а не каскадер.
Прочим создателям картины тоже порой приходилось туго. Погода и горы были равно немилосердны ко всем, а в канадских лесах было так просто заблудиться, что членам группы запрещали далеко отходить друг от друга. При этом лес был затуманенным, мокрым и каменистым – отличное место для тех, кто хочет сломать ногу или разбить голову, но не для тех, кто хочет вернуться в Голливуд живым и здоровым.
Колоритные края, где снималась «Первая кровь», позволили многое в фильме сымпровизировать на месте. Например, тот же балахон Рэмбо или сцены в пещере. Однако были у голливудцев и домашние заготовки. Прежде всего, знаменитый нож главного героя, разработанный мастером из Арканзаса Джимми Лайлом. В фильме демонстрировалось лишь несколько его функций, но в этом ноже было все, что могло пригодиться для выживания, – от спичек до отвертки. Сталлоне так нравился этот нож, что он хотел им в кадре зарезать какое-нибудь крупное дикое животное, но канадские егеря посоветовали ему не связываться даже с кроликами, которые больно кусаются. А уж про кабанов или пум и речи быть не могло. В итоге в фильм была включена сцена охоты на кабана, но собственно убийство показано не было. Во избежание проблем как с животным, так и со зрителями.
С самого начала работы над фильмом главным драматургическим камнем преткновения были финальные сцены. В книге Рэмбо погибал, и многие полагали, что он должен погибнуть и в фильме (Голливуд предпочитает, чтобы злодеи, даже трагические и симпатичные, получали по заслугам). Сталлоне, однако, настаивал, что Рэмбо должен выжить. Ведь иначе получилось бы, что у сорвавшегося ветерана нет пути назад, а это был не самый подходящий «посыл» для людей, которые и так в депрессии. К тому же актер считал, что зрители будут только рады, если герой, которому они сопереживают, отправится в тюрьму, а не на кладбище.
Так и не сумев найти решение во время съемок, Котчефф снял два варианта финала – тот, в котором Рэмбо сдается, и тот, в котором он кончает жизнь самоубийством. Обе версии были проверены на зрителях во время предварительных показов, и реакция публики наглядно продемонстрировала правоту Сталлоне. Вариант с самоубийством был зашикан, а вариант со спасением встречен аплодисментами.
Колоритные края, где снималась «Первая кровь», позволили многое в фильме сымпровизировать на месте. Например, тот же балахон Рэмбо или сцены в пещере. Однако были у голливудцев и домашние заготовки. Прежде всего, знаменитый нож главного героя, разработанный мастером из Арканзаса Джимми Лайлом. В фильме демонстрировалось лишь несколько его функций, но в этом ноже было все, что могло пригодиться для выживания, – от спичек до отвертки. Сталлоне так нравился этот нож, что он хотел им в кадре зарезать какое-нибудь крупное дикое животное, но канадские егеря посоветовали ему не связываться даже с кроликами, которые больно кусаются. А уж про кабанов или пум и речи быть не могло. В итоге в фильм была включена сцена охоты на кабана, но собственно убийство показано не было. Во избежание проблем как с животным, так и со зрителями.
С самого начала работы над фильмом главным драматургическим камнем преткновения были финальные сцены. В книге Рэмбо погибал, и многие полагали, что он должен погибнуть и в фильме (Голливуд предпочитает, чтобы злодеи, даже трагические и симпатичные, получали по заслугам). Сталлоне, однако, настаивал, что Рэмбо должен выжить. Ведь иначе получилось бы, что у сорвавшегося ветерана нет пути назад, а это был не самый подходящий «посыл» для людей, которые и так в депрессии. К тому же актер считал, что зрители будут только рады, если герой, которому они сопереживают, отправится в тюрьму, а не на кладбище.
Так и не сумев найти решение во время съемок, Котчефф снял два варианта финала – тот, в котором Рэмбо сдается, и тот, в котором он кончает жизнь самоубийством. Обе версии были проверены на зрителях во время предварительных показов, и реакция публики наглядно продемонстрировала правоту Сталлоне. Вариант с самоубийством был зашикан, а вариант со спасением встречен аплодисментами.
Когда предварительный монтаж был завершен (рабочая версия ленты продолжалась три часа, но продюсеры настояли на сокращении до удобоваримых 95 минут), наступил момент истины. Картина была снята на кредит, который надо было возвращать, – в отличие от обычных, рисковых киноинвестиций. Будет ли Carolco жить? Сможет ли она продать фильм дистрибьюторам или обанкротится?
Студия не обанкротилась. Когда продюсеры представили картину международным дистрибьюторам, те пришли в такой восторг, что просмотровый зал превратился в филиал биржи. Все потрясали чековыми книжками и наперебой предлагали все более крупные суммы за право проката в своих странах. «Первая кровь» окупилась еще до того, как вышла на экраны, и Carolco отлично заработала, продав права на каждую страну в отдельности, а «сдав» их все оптом одной крупной компании.
Студия не обанкротилась. Когда продюсеры представили картину международным дистрибьюторам, те пришли в такой восторг, что просмотровый зал превратился в филиал биржи. Все потрясали чековыми книжками и наперебой предлагали все более крупные суммы за право проката в своих странах. «Первая кровь» окупилась еще до того, как вышла на экраны, и Carolco отлично заработала, продав права на каждую страну в отдельности, а «сдав» их все оптом одной крупной компании.
Прокатчики, впрочем, тоже не прогадали. Снятая за 14 миллионов долларов лента (на фильм были потрачены не все кредитные средства) собрала в мире 125 миллионов долларов. И это несмотря на то, что она вышла в прокат 22 октября 1982 года – в то время, когда обычно выходят не боевики, а претенденты на «Оскар».
В отличие от «Рокки», «Первая кровь» на награды не претендовала, и критики реагировали на нее по-разному: кто-то с восторгом, а кто-то с отвращением. Однако она оказалась куда более влиятельным фильмом. «Первая кровь» установила новую постановочную планку для реалистичного боевика (в отличие от фантастического или шпионского кино), мастерски соединила экшен с сантиментами, вдохновила независимые студии самостоятельно финансировать рискованные ленты, впечатлила ценителей великолепным финальным монологом Сталлоне о тяготах ветеранской жизни… И, конечно, подарила миру Рэмбо как персонажа и как символ душевной и трогательной, но все же смертельно опасной военщины.
В сиквелах, правда, этот герой был больше опасным, чем трогательным, и Сталлоне допустил, чтобы его полноценный и сложный персонаж превратился в экшен-карикатуру. Но даже сюжеты этих картин были выстроены так, что первую кровь (фактически или фигурально) в них проливали враги Рэмбо. Ведь, несмотря на всю свою историю провокаций и агрессий, Америка предпочитает видеть себя отвечающей на удар, а не бьющей первой. И ее любимые герои должны вести себя именно так – настаивая, что первую кровь пролили противники. Даже если ответная бойня была совершенно непропорциональной.
Так что, когда Рэмбо произносит слова про «первую кровь», он, в сущности, цитирует американскую военную доктрину. И есть своя мрачная ирония в том, что в «Первой крови» жертвами непропорционального ответа становятся представители американской власти. Как говорят в таких случаях в США, «цыплята вернулись на насест»!
В отличие от «Рокки», «Первая кровь» на награды не претендовала, и критики реагировали на нее по-разному: кто-то с восторгом, а кто-то с отвращением. Однако она оказалась куда более влиятельным фильмом. «Первая кровь» установила новую постановочную планку для реалистичного боевика (в отличие от фантастического или шпионского кино), мастерски соединила экшен с сантиментами, вдохновила независимые студии самостоятельно финансировать рискованные ленты, впечатлила ценителей великолепным финальным монологом Сталлоне о тяготах ветеранской жизни… И, конечно, подарила миру Рэмбо как персонажа и как символ душевной и трогательной, но все же смертельно опасной военщины.
В сиквелах, правда, этот герой был больше опасным, чем трогательным, и Сталлоне допустил, чтобы его полноценный и сложный персонаж превратился в экшен-карикатуру. Но даже сюжеты этих картин были выстроены так, что первую кровь (фактически или фигурально) в них проливали враги Рэмбо. Ведь, несмотря на всю свою историю провокаций и агрессий, Америка предпочитает видеть себя отвечающей на удар, а не бьющей первой. И ее любимые герои должны вести себя именно так – настаивая, что первую кровь пролили противники. Даже если ответная бойня была совершенно непропорциональной.
Так что, когда Рэмбо произносит слова про «первую кровь», он, в сущности, цитирует американскую военную доктрину. И есть своя мрачная ирония в том, что в «Первой крови» жертвами непропорционального ответа становятся представители американской власти. Как говорят в таких случаях в США, «цыплята вернулись на насест»!
Источник:
Еще крутые истории!
Новости партнёров
реклама
Но политика США........... ублюдки они в общем!!!!!!
дома хранится кассета с "гнусавой" озвучкой: "я мог убить их всех, я мог убить и тебя. тебе повезло - не настаивай"
действительно, мерзость.
а каких мастеров-переводчиков того времени вы ещё помните?