«Мошка» ставшая для гитлеровцев москитом: подвиг СКА-065

Он не только принял бой с превосходящими силами противника, но и вышел из неё победителем, так как выполнил поставленную задачу и смог добраться до пункта назначения, несмотря на фантастическое количество пробитий корпуса.

виду это воспринимается как потрясающее везение. Но в реальной жизни это «везение» зиждилось на двух фактах. Во-первых, профессионализм и отвага личного состава. А, во-вторых, исключительная живучесть малого корабля, благодаря грамотной его конструкции и используемым материалам.
Как это иногда бывает, катера серии МО водоизмещением около 50 тонн проектировались в инициативном порядке на Судоверфи морпогранохраны ОГПУ. Правды ради стоит отметить, что проектирование «малых охотников» (так их начали называть официально) шло независимо друг от друга в различных конструкторских бюро, но в итоге серийное производство стартовало в 1934 году как раз на Ленинградских верфях морпогранохраны ОГПУ (1934 год стал последним для этой структуры). В новом сторожевом катере постарались удовлетворить все требования управления ВМС и управления погранохраны. Корабль должен был выполнять задачи по охоте за подводными лодками, охране госграницы, обладать высокой мореходностью, достаточно мощным вооружением, а также быть достаточно компактным, чтобы транспортировать его по железной дороге.
В ходе развития проекта и «обкатки» его на практике на свет и появился новый тип малого охотника – МО-4. У МО-4 увеличилась ширина (3,9 м) и длина (26,9 м) корпуса, но на 10 см уменьшился борт. Корпус был деревянный – трёхслойная обшивка с прокладками из перкаля (ткань повышенной прочности, используемая ещё с 19 века на флоте). При этом корпус был разделён на 9 отсеков водонепроницаемыми переборками, что как раз и сказалось на «удачливости» СКА-065, который был прошит чуть ли насквозь, но до зубного скрежета гитлеровцев не собирался тонуть.

Силовая установка состояла из 3-х бензиновых двигателей ГАМ-34БС, позволявшие катерам давать скорость хода до 27 узлов. Война, правда, внесла коррективы. Флот требовал всё больше катеров, и, несмотря на тяжёлое военное время, отечественные заводы построили 74 корабля. Но ввиду дефицита различных комплектующих, в том числе и двигателей, на катера ставили и двигатели иных марок и мощности, что сказывалось негативно на скорости хода.

Вооружение для таких размеров было достаточно мощным. Вооружение состояло из двух 45-мм орудий 21-К (позже стали устанавливать 21-КМ), двух пулемётов – изначально пулемёт «Максим», а с 1938 года пулемёт ДШК. Также катера оснастили бомбосбрасывателями в корме и наличием глубинных бомб ББ-1 и БМ-1. Охотники для постановки дымзавес располагали дымовыми шашками МДШ, установленными в корзинах непосредственно над бомбосбрасывателями.
Конечно, вооружение на протяжении войны, да и до неё, пытались различным образом усилить. К примеру, устанавливали зенитные 20-мм автоматы «Эрликон» или 25-мм 84-КМ. Это была вынужденная необходимость, так как весомый урон катерам приносила вражеская авиация. Не обошлось даже без жгучего желания начальства увеличить артиллерийскую мощь корабля. Дошло до того, что на опытный образец установили 76-мм орудие. Это подняло водоизмещение с 54 стандартных тонн до 61-й, а испытания показали, что мореходность существенно снизилась до такой степени, что малейшая ошибка экипажа при волнении моря в 7 баллов легко опрокинула бы корабль. В итоге от идеи с 76-мм орудием отказались.

В марте 1943 года Павел Сивенко, получив очередной приказ командования образованной в 1941 году Туапсинской ВМБ, спешил на свой морской охотник СКА-065, входивший в 5-й дивизион сторожевых катеров ОВРа ТВМБ. Плацдарм «Малая Земля» в Новороссийске требовал постоянного снабжения, которое шло несколькими «ветками» - одна из Туапсе в Геленджик, а другая уже из Геленджика на плацдарм. Павел, которому к тому времени едва стукнуло 23 года, и должен был стать этой веткой.

Приказ состоял в том, чтобы сопроводить транспортник «Ахиллеон» с ценным грузом в целости и сохранности. Павел прекрасно понимал, что задание даже близко не представляется лёгким или хотя бы рутинным. Немцы отчаянно старались потопить любой, даже самый малый конвой снабжения. К тому же единственный транспортник под именем «Ахиллеон», который автору удалось отыскать, был допотопной паровой шхуной австрийского производства 1869 года со скоростью хода 7 узлов.

Далее некоторые информационные источники несколько разнятся в данных, не давая разъяснений. Во-первых, дата знаменитого боя в наградном листе одного из старшин катера – 23 марта, когда как в других источниках безапелляционно заявляется 25-е. Это можно объяснить тем, что в наградном листе значится дата выхода из Туапсе, а если накинуть время в пути при волнении моря, различные форс-мажорные обстоятельства и прочее, то бой состоялся 25-го. Во-вторых, также различные источники спорят друг с другом, на каком отрезке пути и куда двигался малый охотник, когда принял бой - он шёл с «Малой Земли» в Геленджик, разгрузился в самом Геленджике и уже сопровождал «Ахиллеон» обратно в Туапсе или же вовсе был атакован ещё до прибытия в Геленджик. Однако, согласно опять-таки наградным листам и, увы, донесениям о безвозвратных потерях, после боя СКА-065 зашёл всё же в Геленджик.
По сути, атакам катер подвергался практически на протяжении всего перехода. И досталось СКА-065 и от десятков Ю-87, и от немецких торпедных шнелльботов. Однако, именно шнелльботы большой угрозы конвою не составили. Павел Сивенко, окончивший Черноморское высшее военно-морское училище имени П.С. Нахимова и наработавший немалый опыт службы за 2 года войны, сорвал все заходы катеров на торпедную атаку «Ахиллеона». В итоге, поставив дымзавесу, увёл транспортник от угрозы. Тем более, что торпедные катера гитлеровцев опасались подходить близко к берегу из-за береговых батарей, также они боялись ответных мер нашего флота, потому и действовали стремительными быстрыми набегам с таким же стремительным отходом.
А вот после встречи с торпедными катерами настало время встретиться с люфтваффе. Естественно, командир Сивенко, ожидал этой встречи, но даже он не мог предположить, что их крохотный конвой может атаковать такое количество пикирующих бомбардировщиков Ju-87. По разным данным на морского охотника и его транспортник обрушились от 30 до 50 боевых машин.
Охотник постоянно маневрировал, отчаянно огрызаясь пулемётным огнём, чтобы сбить заходящие на боевой курс бомбардировщики и не дать им прицельно сбросить бомбы на транспортник. Но как бы катер не вертелся – ранения получили практически все члены экипажа. Вдруг стало ясно, что остервеневшие от такой стойкости малого охотника немцы уж и забыли про транспортник и со всей силой накинулись на катер.
Катер просто осыпало крупными и мелкими осколками. Весь расчёт носового орудия – старшина 1 статьи Степан Скляр, Григорьев и Перевозников – получили ранения разной степени тяжести, но огня не остановили. Боцман Даниил Антоненко продолжал работать по цели из своего ДШК, даже когда его ранили в обе руки. Увидев как флажной фал перебило, и знамя малого, но очень гордого охотника затрепетало простой тряпкой, краснофлотец Василий Потапов, уже будучи раненым, заново связал фал и знамя катера, чтобы враг видел с кем он ведёт войну.
Несмотря на залитую кровью палубу и ливень осколков и пуль, рулевой старшина 2 статьи Павел Жован смог сохранить хладнокровие и в этом багряном балете чётко исполнял приказы Сивенко по маневрированию и уклонению от авиабомб.
Старшина 2 статьи Григорий Куропятников с первых же минут боя не выпускал из рук пулемёт. Не изменилось это даже тогда, когда крупным осколком Грише буквально отсекло левую руку выше локтя, а мелкие осколки посекли голову и грудь. Он продолжал вести огонь правой рукой, пока не заметил, что от очередного вражеского града на корме загорелись дымшашки, а они-то располагались прямо над уже потрепанными боем глубинными бомбами. Куропятников бросился на корму и, как чёрным по белому написано в наградном листе, перекусил конец, которым были принайтованы дымшашки. Тем самым Григорий спас корабль от гибели.
Увидев, что Куропятников пытается спихнуть дымшашки за борт, его место у пулемёта занял помощник командира лейтенант Яков Мазлер. Уже получивший достаточно тяжёлые ранения, Яков вёл пулемётный огонь до тех пор пока не получил последнее смертельное ранение. Он скончался в геленджикском госпитале от ран 26 марта 1943 года. За эту смерть гитлеровцы заплатили двумя пикирующими бомбардировщиками (соответственно 2-мя пилотами и стрелками), но главное так и не смогли пустить на дно ценный груз, предназначенный для плацдарма «Малая Земля».
Изрешечённый катер, а до него защищаемый им транспортник, наконец, прибыли в Геленджик (тогда там располагалась Новороссийская ВМБ), когда на подмогу подоспели наши самолёты. СКА-065, казалось, был готов вот-вот утонуть, давая 15-градусный дифферент на нос и зарываясь в волну. Левый двигатель глох, форштевень был разбит, рулевая рубка смещена, разрушена левая скула корпуса, многократные пробития трубопроводов и т.д. По одним сведениям было насчитано около 200 пробоин, по другим целых 1600, возможно, это с учётом мелких осколочных повреждений и прочего, так как катер, как уже указано, осыпало настоящим градом смертоносного металла. В Геленджике остались только тяжелораненые, а сам охотник подлатали, поставив временные «заплатки», и он отправился своим ходом в Туапсе. Там СКА-065 стал на полноценный ремонт.

Григорий Куропятников умер в Кировограде (небратья недавно переименовали город в Кропивницкий) в 1982 году. Павел Сивенко после войны перебрался поближе к своей альма-матер в Севастополь. Он прожил долгую и достойную жизнь, пережил развал Союза, за который дрался, марши бандеровских недобитков на Украине… Умер Павел Павлович в 2015 году в возрасте 95 лет, словно всё время ожидал лишь одного – воссоединения со страной, которая не забыла и не предала анафеме ни его дела, ни дела его экипажа СКА-065.